Эпоха мёртвых. Прорыв - Страница 21

За столом мы тоже не схалявничали, выставили водки из наших запасов, к чему общество отнеслось с явным одобрением. Оказывается, по хорошей водке здесь успели соскучиться, в меню доминировал самогон местного производства.

Дальше разговорились, все со всеми, в разных концах стола. А председатель, отзывавшийся на Михал Трофимыча, или просто Трофимыча, начал аккуратно выспрашивать меня, куда и зачем мы направляемся. Дежурным ответом было задание нашего нового командования на доставку важных документов чёрт знает куда, в секретное место, в общем. Версия вызвала достаточное уважение и звучат таинственно, оценил её председатель.

А дальше и я принялся за расспросы о том, что тут было с началом Катастрофы. Выяснил, что бедствие почти не задело немаленькую деревню Старогорку, в силу её удалённости от областного центра, равно как и деревень вокруг. Разумеется, были и здесь случаи обращения, и собаки мёртвые завелись, и даже крысы, но набрать ту критическую массу, чтобы пересилить живых, не смогли. Деревня отбилась. Собак постреляли, на крыс реагировали и собаки, и кошки, поэтому их, в силу неуклюжести, даже палками бить было можно, но самое главное — мёртвые крысы свои основные крысиные навыки растеряли. Норы прогрызать разучились, и организация у них распалась. Получились из них довольно никудышные уличные твари, которые к тому же на человека не нападали. Великоват он для них, наверное. Хоть ногами их топчи. Потом побыстрее стали, но не настолько, чтобы представлять реальную проблему.

А вот чем ближе к областному центру, тем хуже была обстановка. Пока деревенских никто не тревожил, деревня стояла в стороне от трассы и даже от местного шоссе, но патрулирование местности кой-какое наладили. Глобальных планов старогорцы не строили, по-крестьянски собираясь и дальше питаться от земли и своих трудов. Я поинтересовался наличием банд в округе, и Трофимыч уклончиво сказал, что кто-то что-то слышал, но толком не знает. Пришлось мне его порадовать подробностями сегодняшней перестрелки, а заодно и рассказом про перебитую деревню у моста. Это его заметно шокировало, он даже выпил в задумчивости, а я его поддержал, особенно после того, как сбоку вмешался какой то мужичок и сказал:

— Ну точно, зона, что в Камышовке, разбежалась. Откуда им ещё браться? И по месту похоже, им до моста пять вёрст оттуда.

— От мля, не было печали! — в сердцах сказал председатель, хлопнув себя толстой ладонью по не менее толстому колену.

— Трофимыч, а чего ты хотел? — Я подцепил с тарелки солёный грибок, закидывая в пасть следом за водкой. — Банды везде появляются. Прежней власти не стало, и новой ещё нет. Вот теперь каждый и пытается к ней подобраться.

— Была ментовская, а будет воровская? — вздохнул председатель.

— Не-а, ни хрена, — мотнул я головой. — Будет того, кто сильный.

— И кто же теперь сильный? — влез мужичок, который вмешался в разговор.

— Где кто, — пожал я плечами. — У вас неподалёку вояки были? Или нет?

Трофимыч подумал, поморщил лоб:

— Двадцать вёрст отсюда артполк был. И ещё ракетчики стоят подалее, верстах в пятидесяти, стратегические вроде как даже.

— Вот они могут быть силой, — заявил я. — Без проблем.

— Это как же? — удивился председатель. — От них и до напасти этой толку-то не было. То их не кормят, то им не платят, а от них никогда ни слова. Ворьё да менты страной правили, что хотели, то и делали. Не, у военных отродясь глотки не было!

— Глотки не было, зато кулаки были, — возразил я. — Раньше они под правительством существовали, правительство генералов погнилее на них сажало, чтобы не рыпались. А как началось, то в Москве и вокруг они одни властью и остались. А бандитов вешали, кстати, на фонарях. А насильникам ещё и яйца резали перед этим.

Последнюю подробность я добавил исключительно для придания нужного колорита, и идея кастрации с последующим повешением председателю почему-то очень понравилась, мы даже ещё выпили за такое дело.

— А правительство-то это самое… оно куда делось? — вдруг залюбопытствовал председатель.

— А хрен его знает, — пожал я плечами. — Кое-кого военные расстреляли у аэропорта, кто за границу собирался. А где остальные — никто не знает, о них с начала заварухи ничего не слышно.

— Ну хоть кого-то расстреляли, и то — слава богу, не все сбегли, — истово перекрестился на икону Трофимыч, затем уточнил: — Значит, смыться не дали?

— А хоть бы и дали… Такое во всём мире, как и у нас. Что тут от мертвяков бегать, что в Америке — разница невелика.

— Тоже верно, — вздохнул он, поскребя в затылке. — Это им отсюда казалось, что там лучше будет, а если везде одно и то же, то… Хрен редьки не слаще. Надо же, двух месяцев ещё нет, как началось, и уже конец света.

— Ну, Трофимыч, погорячился ты, — возразил я — Не полный конец, мы-то ещё здесь сидим да водку пьём. Вроде не закончились покуда.

— Это мы, — упрямо покачал головой собеседник. — А свет, какой был, накрылся весь. Мы уже в новом свете водку пьём, в том, что от старого остался.

— С водкой нам поостеречься бы надо, — вздохнул я с сожалением. — Ехать завтра с утреца.

— А вы не ехайте, коли водку пьёте, — очень логично возразил Трофимыч. — Пьяному ездить нельзя, тут оставайтесь завтра. Хоть поговорить с новыми людьми можно будет. Баньку натопим, попаритесь. Вы вон в военных делах опытные, мож, присоветуете что. Банде-то этой до нас и ста вёрст идти не надо, за час доедут.

Ага, вот оно как. Трофимыч сложил два и два, прикинул хрен к носу и решил придержать нас тут, насмотревшись и рассказом нашим вдохновившись. Одно дело, если бы я тут врал один, так он всех слушал, как один слова другого подтверждает.