Эпоха мёртвых. Прорыв - Страница 96

К оглавлению

96

— Вполне.

Сергей Крамцов
23 мая, понедельник, утро

Колонна «уазиков» совершенно в наглую проскочила по темноте перед хлебозаводом. Когда нас скрыл лес, там зашарили лучи прожекторов, но толку в этом не было уже никакого. Колонна чуть позже даже фары зажгла и пошла во весь ход по дороге назад, к лагерю.

Как мы и предполагали, бандитский блок на дороге был пуст. Никто не счёл нужным нести службу, когда вокруг такой бардак. Поэтому колонна из «уазиков» ушла в пионерский лагерь, откуда и вышла вскоре на связь, сообщив, что нашли там уже знакомое запустение и принялись за маскировку машин и оборудование позиций. Всё это время наш трофейный «бардак» стоял за стенкой блока, которая ему была как раз по срез башни, уставив на дорогу стволы пулемётов. Но стрелять так и не пришлось, никто не рвался занять пустующий опорный пункт.

После получения отмашки от остающихся Шмель повёл «бардак» обратно, без фар, по приборам ночного видения. Рассвета ждали на останках нашего лесного лагеря. А когда немного начало светать, пошли из него на северо-восток. Прикинули по карте, где получится проскочить, где редколесье, где от деревень далеко, где оврагов поменьше. Вроде бы получался такой маршрут, и не слишком уж извилистый, а что-то вроде плавной кривоватой дуги.

Со слов Шмеля мы знали, что «бардак» в отличном состоянии, проблем в дороге не будет. Сам же Мишка его и вёл. Сергеич устроился в командирском кресле, а мы с Васькой и Большим сидели на броне, завалив почти всё боевое отделение запасами. Броневик медленно катил прямо по лесу, петляя между не слишком плотно стоящими соснами, давя большими колёсами и бронированным корпусом чахлый кустарник подлеска.

Необычное ощущение, никогда мне до этого времени прямо через лес на броне, да и вообще на машине, ездить не приходилось. Как ни странно, это было даже комфортней, чем катить по любому грунтовому просёлку. Ковёр из павшей хвои и листьев скрадывал звук покрышек, лишь эхо от двигателя металось между стволами деревьев. Машина почти не раскачивалась, сидеть сверху было комфортно, знай только следи за ветками, чтобы тебя не сбросило. Но в сосновом лесу ветки высоко, деревья тянутся вверх, обгоняя друг друга, пытаясь вырваться к солнцу. А уж ветки кустарника нам не страшны, броневик кусты как утюгом приглаживал.

Лес жил своей самой обычной жизнью, как будто никакого конца света не наступало. Пели птицы, постукивали где-то короткими очередями дятлы. Никаких особо сложных складок рельефа нам не попадалось. Пару раз объехали пологие, но глубокие овраги, через несколько лощин и ручьёв перевалили благополучно сами, выпуская из-под брюха бронемашины дополнительные колёса на самолётных покрышках. С ними машина не могла сесть на брюхо, легко перекатываясь через любой излом, а задранный вверх нос и короткий высокий задний свес корпуса не давали цепляться. Так что, к моему удивлению, путешествие по лесу оказалось — пока, во всяком случае — совсем не трудным, а даже приятным.

Иногда приходилось спрыгивать с брони и разведывать дорогу дальше в пешем порядке, иногда ехали с почти пешеходной скоростью, но когда на лес опустились сумерки, то по навигационным приборам выходило, что мы за день преодолели двести двадцать километров. Оставалось около ста семидесяти, и завтра к вечеру мы должны были быть у цели. А расход бензина за счёт того, что двигатель работал без всякого напряжения, выходил даже куда меньше планового. По расчётам, хватало нам топлива за глаза и туда, и обратно, причём с большим запасом. А уж сама мысль о том, что у нас в отряде появилась своя броня, грела душу лучше любых ста граммов. На нём мы небось не увязли бы в Технической библиотеке.

Единственная жалоба поступила от Шмеля. Ему пришлось очень активно вертеть руль весь день, потому что непрерывно приходилось объезжать деревья, поэтому к вечеру у него сильно разболелись плечи и шея. И больше ничего неприятного за день не случилось, даже не верится.

Поскольку привал устроили в глухомани, километров за тридцать от ближайшей деревни, нападения мертвяков или мутантов можно было не опасаться. Что им тут делать и откуда им браться? Поэтому спать легли, разбив палатки, как будто просто на природу выехали. Фишку назначали по жребию, мне выпало дежурить первому. Людей здесь тоже опасаться не нужно было, поэтому я остался сидеть на броне «бардака» исключительно на всякий случай.

На лес опустилась тьма, в вершинах огромных деревьев загулял чуть усилившийся ветер, затем начал накрапывать мелкий дождик. Я укрылся под плащ-накидкой, но к концу смены дождик прекратился, почти не намочив мягкий ковёр леса. Затем меня сменил Сергеич, а я полез спать в палатку.

Александр Васильевич Пасечник
23 мая, понедельник, утро

— Ваня, ну давай докладывай, — сказал Пасечник, уставившись на сидящего напротив Усимова.

— Вот здесь подробные объективки на всех троих. — Усимов выложил три папки с крупно отпечатанным текстом.

Он знал, что Пасечник предпочитает все документы читать с листа, делая пометки, и ненавидит тех, кто предлагает это делать в электронном виде. Только четырнадцатый шрифт, крупный и ясный, как в букваре.

— Понял, прочитаю, — кивнул он, откладывая их в сторону. — А ты мне устно вкратце доложи.

— Реальных зацепок за что-то конкретно подозрительное нет, — начал опер. — Но кое-какие связи прослеживаются. Вячеслава Тимохина привёл на работу Домбровский. Они раньше коллегами были, оба преподавали в МВТУ. Потом Домбровский перешёл в «Фармкор», а через год перетащил туда Тимохина. Сначала тот работал системным администратором в центральном комплексе, а потом перевёлся в НИИ, по представлению всё того же Домбровского. Фактически с понижением, хотя должность вроде бы звучит посолидней.

96