Эпоха мёртвых. Прорыв - Страница 151

К оглавлению

151

Сзади показались ещё фары, похоже, что к противнику подошла броня, но преследовать среди деревьев не получалось — застревали, упирались в тупики, путались и быстро отстали.

Затем была заброшенная просека, ещё вчера разведанная, затем снова лес. Переговоров по рации не вели, опасаясь, что у противника найдётся чем провести триангуляцию, фары не зажигали, ехали по приборам ночного видения, целясь на тайник, в который вчера сгрузили бочки с горючим, опасаясь гонять с ними на броне.

Едва остановились, Большой вылетел из «бардака» наружу, кинулся к бронетранспортёру. Неожиданно из водительского люка БТР чуть не выкатился Санёк в камуфляже, пропитанном кровью и с перекошенным от испуга лицом. Большой сразу почувствовал неладное, рванул с плеча «сто пятый», крикнул:

— Что?

— Это… — растерянно и даже, кажется, дрожа заговорил парень. — Там с Коляном что-то…

— Что?!

Тот только замотал головой, совершенно обалдевший. Подошёл Шмель, доставая на ходу из разгрузки ИПП. Большой кивнул, сказал ему:

— Перевяжи Санька, я гляну.

Что именно напугало водителя, он так и не понял, отнёс на адреналин от погони и боя. Его после похода в Техническую библиотеку самого так трясло, что зубы стучали, говорить смог уже тогда, когда омоновцы привезли их на свою передовую базу. Слова же Санька насчёт Николая он понял так, что тот ранен и не может выбраться. Поэтому Володя с ходу заскочил на броню и спустился в водительский люк, обернулся назад, включив фонарь, и заорал так, что чуть не оглушил сам себя в тесном нутре машины.

В подвесном кресле стрелка сидел мертвец, тянувшийся руками к человеку. Оскаленные зубы, безумные мёртвые глаза, от взгляда которых хотелось кричать и бежать без оглядки. Всё тело ниже груди было залито кровью, большая её лужа скопилась на полу.

У Большого волосы под шлемом зашевелились, он представил, как Санёк ехал почти час за ними с мертвяком прямо у себя за спиной, может даже и не понимая, что ему грозило.

Выстрелить он не смог, даже не сообразил, что так надо сделать. Лишь выскочил из машины, скатился на землю, тоже трясясь и обливаясь холодным потом.

— Да что там? — крикнул вконец озадаченный Шмель.

— Там это… — Задыхаясь, Большой махнул рукой в сторону машины. — Там Николай умер, мёртвый он сидит.

— Чего?! — вскинулся Шмель.

— Что слышал, — кивнул Санёк. — Я только когда приехали, понял. Всё говорить с ним пытался. Я сам не могу, уважал его очень, давайте кто из вас.

О чём он сказал, поняли и Большой, и Шмель, замолчали ошарашенно. Затем Володя сказал:

— Если уважал — сам и сделай, прояви уважение до конца. Твой друг, ты с ним к нам пришёл, ты его и упокой. А потом уже похороним по-людски.

Сказал уверенно, веско, Санёк даже не подумал спорить. Помолчал, подумал, кивнул, затем сказал:

— Сделаю.

Лез на броню он неловко, мешала раненая рука. Но всё же вскарабкался, затем, заметно пугаясь, спустился в люк. Через минуту хлопнул выстрел. Затем, ещё чуть погодя, открылись люки десанта, и Большой со Шмелём полезли в машину.

Николай был убит наповал. Пуля крупного калибра пробила борт машины и ударила его в бок, нанеся страшное сквозное ранение. Умер он мгновенно, наверное. Санька же спасло то, что перекинутый за спину ремень автомата погибшего зацепился заодно и за тонкую металлическую спинку сиденья стрелка, не давая встать и накинуться на сидящего спиной водителя. Зомби, похоже, не оставлял таких попыток, но в результате зацепился разгрузкой, а заодно и ногами застрял в подножке. Однако вырваться мертвец мог в любой момент, на какой-нибудь кочке, и то, что Санёк довёл машину до места, иначе как великой удачей не назовёшь.

Тело освободили, вытащили наружу, уложили на траву. Встали рядом, стащив шлемы.

— Николай, в общем, мало мы с тобой провоевали, — сказал Большой, вздохнув. — Но помнить будем — ты сам к нам пришёл, чтобы помочь. Честно помогал, честно воевал, за спины не прятался. Сам пошёл в самое поганое дело. И погиб хорошо, в бою, от пули, по-солдатски. Вечная тебе память.

Могилу поочередно копали сам Володя и Мишка, раненого же Санька посадили отдыхать. Ранен он был пулей, пролетевшей сквозь мягкие ткани плеча. Подвела его военная привычка держать люк над головой открытым, что вроде как должно было спасти то ли при наезде на фугас, то ли при попадании кумулятивной гранаты. А теперь же пуля из обычного пулемёта угодила в крышку открытого люка и рикошетом ушла прямо в машину, ранив водителя. Будь люк закрыт — ничего бы не случилось.

Когда могилу отрыли, тело уложили в неё, завернув в плащ-накидку, закопали, прихлопав и подровняв холмик. Махнув рукой на скрытность, трижды выстрелили из пистолетов в быстро светлеющее небо. А затем Большой сказал:

— Всё, организуем дежурство по связи и ждём. Машины дозаправить по необходимости. И того, повнимательней живём, чтобы, случись чего, успеть смыться.

Сергей Крамцов
28 мая, суббота, утро

Выбравшись из квартиры, в которой пережидали переполох, на улицу мы не пошли, а направились сразу вверх по лестнице. Подъезд был пуст и гулок, через окна в него доносились звуки отдалённой стрельбы, ставшей уже куда менее интенсивной, скорее даже вялой. А это значило, что вскоре противник мог вспомнить о нас и попробовать, например, поискать. Пусть мы уже в паре кварталов от того места, где нас засекли, в безопасности считать себя рано — никто не знает, где расположены другие наблюдательные посты.

— На крышу полезем? — спросил Васька.

— Да щаз, — фыркнул я. — Нас там засечь плёвое дело. В квартиру надо попасть угловую. У неё окна и на центр города получаются с этого места, и на окраину, попробуем на связь выйти.

151